Кто сказал, что Сталин гнал церквоь?
Сталин, для которого главным нравственным постулатом была справедливость, никогда не гнал христианскую церковь. Его негодование вызывали нерадивые и алчные попы, а истинных пастырей Сталин уважал. Вот только один из примеров.
В канун 1942 года Иосиф Сталин срочно вызвал к себе в Кремль местоблюстителя Патриаршего престола – митрополита Московского Сергия и митрополита Ленинградского Алексия.
Стояла лютая зима. Но в приемной Сталина было тепло. Жарко было и в кабинете вождя. Во всяком случае, обоим архиереям так показалось. Особенно Сергию, проделавшему долгий путь на самолете из Ульяновска.
Сталин поздоровался со своими гостями за руку. Присутствовавший на этой встрече начальник 4 отдела третьего управления НКВД по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией полковник Карпов дружественно кивнул вошедшим. Сталин предложил гостям сесть. И когда те заняли два кресла перед столом хозяина кабинета, тот не спеша прошелся по ковровой дорожке.
Сергий и Алексий догадывалась зачем их с такой поспешностью вызвали в Москву. И не ошиблись. Речь пошла о письме митрополита Илии в адрес советского правительства. Часы в кабинете Сталина показывали половину двенадцатого ночи.
- Не стану от вас скрывать, - начал Сталин, - что ситуация на 10 декабря 1941 гола в нашей стране сложилась крайне тяжелая. Фактически идет подготовка к сдаче врагу Ленинграда. Мы ничем не можем помочь этой колыбели нашей революции. Враг отрезал Ленинград от всей страны. Немногим лучше ситуация в Москве. Вам совсем не обязательно доводить до верующих то, что я сейчас сказал. Хотя они и без ваших слов о многом догадываются. Поэтому предлагаю завтра же отслужить большой молебен перед иконой Казанской Божьей Матери. После чего самолетом доставить икону в Ленинград и после молебна обнести образом город. Ответственным за это мероприятие правительство назначило полковника Карпова, которого все вы хорошо знаете, а исполнителями вас. Вопросы или какие-нибудь пожелания есть?
Оба Владыки промолчали.
- Очень хороший ответ, - сказал Сталин. - Когда умный человек молчит, он думает, а, когда дурак молчит, значит, он испугался.
Полковник Карпов поправил ворот своего форменного кителя.
- Тогда приступайте, - произнес Сталин. - Возникнут трудности, звоните. Правительство поможет.
- Мы справимся, товарищ Сталин, - поднимаясь из кресла, пообещал митрополит Сергий.
- Тоже неплохой ответ, - улыбнулся Сталин. - Тогда, до свидания.
Проводив все троих до двери, Сталин вдруг обратился к Алексию.
- А вас, владыка, я попросил бы задержаться. У меня к вам будет совсем короткий вопрос.
Когда дверь за митрополитом Сергием и полковником Карповым закрылась, Сталин вернулся к своему рабочему столу.
- Не стойте, садитесь, - обратившись к митрополиту Алексию через плечо, предложил он.
Когда гость присел за огромный стол для совещаний, Сталин взял со стола свою трубку, но, раздумав закуривать, положил ее обратно.
- Хочу напомнить вам встречу с человеком, имя которого я не стану называть. Этот человек доложил вам, что в Соловецком лагере усиливается раскол между представителями православного духовенства, признающими Московскую Патриархию в лице ее главы, и последователями вашего земляка митрополита Иосифа Петровых, самовольно создавшего новую церковную ветвь. Так называемую Катакомбную церковь. Вы помните свой ответ на доклад этого человека?
Несмотря на то, что в кабинете вождя было жарко, спина митрополита Алексия покрылась холодной испариной. Скрывать свой ответ было бессмысленно. Сталин его знал.
- Я ответил, что полагал бы правильным оставить этих людей в покое, - с трудом проглотив, подступивший к горлу комок, произнес Алексий.
- И все? - с недоверием спросил Сталин.
- Я сказал также, что среди этих раскольников есть истинные молитвенники, по молитвам которых мы пока спасаемы, - добавил Алексий.
- Кого конкретно вы имели в виду?
- Я сразу затрудняюсь…
- Ничего, - дружелюбно произнес Сталин. - Я вам помогу. В вашей беседе шла речь о некоем Серафиме Поздееве. Вы назвали его слезы за нашу страну чуть ли не святыми. Вы, действительно, так думаете?
- Да, Иосиф Виссарионович, - понимая, что вождю известно все, произнес Алексий.
- Тогда мы освободим его и дадим ему приход. Скоро потребность в хороших пастырях будет у нас большая.
- Боюсь… - замялся Алексий.
- А вы не бойтесь, - не в силах назвать митрополита отцом, произнес Сталин. - Мы уже все проверили. Серафим Поздеев никакой не брат царя Николая Второго. Да и смешно было бы думать, что Феликс Дзержинский этого мог не узнать. Какие-нибудь личные просьбы есть? - давая понять, что его беседа с Алексием закончена, спросил Сталин.
- Только одна, - сказал Алексий. - Нельзя ли попросить полковника Карпова не называть Владыку Сергия по имени отчеству?
- Полковник Карпов - взрослый человек, - вновь сделавшись серьезным, произнес Сталин. - Он прошел через серьезные испытания и сам вправе решать такие вопросы.
Алексий заметно погрустнел.
- Спать не хочется? - спросил Сталин.
- Нет, - мельком взглянув на кабинетные часы, ответил Алексий.
- Это похвально, - сказал Сталин. – Ночью враг близко. Ночью стадо беззащитно. Ночью пастухи не должны спать.
Через месяц Серафим Поздеев был выпущен на свободу.
Архиепископ Серафим (Поздеев) был одним из пастырей российской Катакомбной Церкви. В 1925 году он был тайно рукоположен в священство самим Патриархом Тихоном, увидевшем в нем своего преемника в будущей Катакомбной церкви. Через месяц после тайной хиротонии Серафим Поздеев был арестован и без предъявления обвинения этапирован в один из Соловецких лагерей.
Оказавшись в неволе, отец Серафим без промедления приступил к исполнению своего духовного долга. Недостатка в чтецах, диаконах и священниках не было. Богослужения, по заведенной лагерной привычке, проводились либо поздно вечером, либо ночью. Молитвенное усердие нового заключенного не могло не броситься в глаза лагерному начальству. И у отца Серафима вскоре появился личный враг. Им стал один из отпетых уголовников, готовый не то чтобы даже за лишнюю пайку, а просто так из любви к искусству отправить на тот свет любого. Это добровольный палач дал слово, что в течение одной недели - день за днем - выбьет отцу Серафиму все зубы. И сдержал слово. Но, надо заметить, что со своими некогда здоровыми зубами заключенные Соловецких островов благополучно расставались и без посторонней помощи. Основным продуктом питания в лагерях была «кулага». Горячая вода, в которую повара бросали две-три ложки муки. А хлеб давали два-три раза в месяц.
Вскоре после освобождения епископ Мануил Лемешевский предложил отцу Серафиму стать настоятелем лучшего храма в центре Оренбурга.
- У меня везде храм Отца Небесного, - скорбно посмотрев в глаза советскому архиерею, ответил старец.
Служил отец Серафим тайно. Только один раз на Пасху председатель Бузулукского райисполкома за тысячу двести рублей разрешил ему служить открыто. Взятку передали через верного старичка. Милиция в тот день не трогала.
За отказ иметь контакты со священноначалием и упорное нежелание молиться о здравии Иосифа Сталина и Лаврентия Берии, семидесятилетнего старца вновь приговаривают к двадцати пяти годам исправительных лагерей за антисоветскую пропаганду и отказ получать советский паспорт. В 1964 году тяжело больного Серафима Поздеева выпускают "по актировке" умирать.
Скончался Серафим Поздеев (в схиме Антоний) в 8 часов утра в возрасте 94 лет в воскресенье 17 мая 1971 года. Его последними словами было: «Не плачьте обо мне, радуйтесь».
Родился Серафим Поздеев 18 ноября 1887 года в селе Дебесы в Удмуртии. Неподалеку от сибирского тракта, по которому через много лет прошел с этапом. Воспитывала бабушка. По происхождению русский. С 1904 по 1909 год был послушником в монастыре города Оса Пермской области.
После своего первого освобождения проживая в Бузулуках, воспринял подвиг юродства. Ложился на тротуар и плакал, как пьяный, выкрикивая: «Сопьется русский народ. Сопьется»! Забирали в милицию, но отпускали, так как не было даже слабого запаха спиртного.
Также ходил по городским улицам с куклой, которую дергал за пуговицу, и та кричала: «Мама»! Затем, ткнув куклу вязальной спицей, бросал ее в кусты. На вопросы отвечал, что вот так станут кричать дети в материнских утробах, когда Россию захлестнет волна абортов. Побирался в столовых и у магазинов. На собранные деньги покупал детям леденцы. И те, завидев отца Серафима, обычно кричали: Вон, боженька идет».
Исцелил огромное множество людей. В том числе и после атомного взрыва в Оренбургской области. Избегая при этом всякой славы и известности. Любил повторять: «Неизвестен на земле тот юродивый, чье имя запишется в книгу блаженств». Позже многие поняли, что Бузулукский «пьяница» был великим пророком. О будущем России мог рассуждать так же ясно, как о своем Соловецком прошлом.
Жалея юродивого, люди построили ему землянку. Потом щитовой деревянный барак с замаскированным оконцем в сад. Владыка блаженствовал на своих пяти квадратных метрах. Молился. И добавлял: «С церковью нашей ничего не станется. Если Соловки прошла и жива осталась, то антихриста угрызет, как белка орех.
Свежие комментарии